За последнее десятилетие наше понимание связи между психологическими факторами и артритом стало более изощренным и продуктивным. Но сама идея существования такой связи едва ли нова.
Полвека назад, когда врачи были не способны выделить инфекционного возбудителя или иную прямую причину ревматоидного артрита, некоторых из них заинтриговала возможность того, что эта болезнь запускается психологическими факторами. Психоаналитик Франц Александер и его коллеги предложили теорию, по которой люди, подавляющие в себе гнев и не способные выражать свои эмоции, подвержены особому риску развития этого заболевания. Однако в поддержку идеи существования такой или иной «ревматоидной личности» не удалось найти достаточно свидетельств.
Дальнейшие исследования были направлены на выявление особых психологических проблем у больных артритом. В одной серии экспериментов использовалось Миннесотское многофазовое анкетирование личности (ММРI), вопросник, состоящий из 566 утверждений, на которые субъект исследования должен ответить «истина» или «ложь». Эти исследования показали, что пациенты с ревматоидным артритом с повышенной вероятностью отвечают на вопросы в стиле, указывающем на ипохондрию, депрессию и истерию.
Несколько лет спустя, однако, пересмотр результатов этих исследований поставил под сомнение их выводы. Людей с ревматоидным артритом на основе ММРI причисляли к имеющим эмоциональные проблемы за то, что они отвечали отрицательно на утверждения типа: «Моя работоспособность такая же, как всегда», «Я обладаю столь же хорошим физическим здоровьем, как и мои друзья», «За последние годы я чувствовал себя хорошо большую часть времени», «Я не быстро устаю» и «У меня ничего или почти ничего не болит». На самом деле отрицательные ответы на эти вопросы указывали бы на наличие психологических проблем для человека в хорошей физической форме. Но для больного артритом это нормальные ответы, это честный отчет о следствиях болезни.
Тем же феноменом можно объяснить то, почему у людей с ревматоидным артритом могут быть значительно более высокие баллы в вопросниках, выявляющих наличие депрессии. В широко используемом анкетировании депрессии по Беку, например, пациентов спрашивают, согласны они или нет с такими утверждениями, как «Я способен работать так же хорошо, как и раньше», «Я устаю не больше обычного» и «Я беспокоюсь о своем здоровье не больше обычного». Вполне нормальные ответы пациентов с ревматоидным артритом на эти вопросы могут привести к преувеличенной оценке их депрессии, хотя депрессия у некоторых из них может быть прямым следствием их болезни.
Хотя эти идеи о психологических корнях артрита принесли весьма ограниченную пользу, другие подходы могут пролить новый свет на связь между психологическим статусом пациента и степенью тяжести ревматоидного артрита. Недавние исследования указывают на то, что значительное влияние на течение болезни могут оказывать три психологические черты: самоэффективность (см. ниже), «заученная» беспомощность и чувство когерентности (см. ниже). Хотя эти черты могут казаться абстрактными, они имеют практическое значение в том, как пациент справляется со своей болезнью. Каждая из них может быть напрямую связана со способностью человека справляться с жизненными переменами, в том числе и с угрозой такой потенциально серьезной болезни, как артрит.